таких принцесс в старинных пьесах в конце сжигали на кострах
читать дальше
На другой стороне зимы я тебя встречу
Спустился с трапа и понял – всё получилось. Морозный воздух лизнул лицо, Эмиль улыбнулся – и запрокинул голову назад, целиком подставляясь морозу, воздуху, небу и холодным лучам рижского солнца. Крепко зажмурил глаза, сказал сам себе: ну вот, я здесь. Я дома.
Приехал в Ригу, конечно, впервые, - в качестве подарка на день рождения. В свои с иголочки новые шестнадцать лет ещё не мог самостоятельно решать, куда ездить на каникулы, а родители в последние годы предпочитали ездить только к морю. Ничего не имел против моря, но и никогда особенно к нему не тянулся, хотя и прожил на солнечном берегу Каспия целых пять последних лет (всегда ярко помня при том, что вырос на севере).
Все пять лет скучал по зиме.
Зима тоже, что ли, скучала? – задавался он вопросом по пути в гостиницу, вполуха слушая, как водитель ярко-салатового такси (цвет навсегда останется цветом Риги, первым кричащим пятном на снегу) скорбно рассказывал отцу про снежные дожди последних дней, ледяное дыхание нифельхейма, самую холодную зиму за последние двадцать лет.
«Да я везунчик», - подросток улыбнулся в свой толстый шерстяной шарф, и прильнул щекой к затянутом белым паучьим узором окну.
«Ты приехал!!» - звякнул телефон, и Эмиль чуть сразу не завопил в него бешено: «Да!!», но вовремя вспомнил, что на смс лучше отвечать не вслух. Да, я приехал, - чуть замерзшими пальцами по мелким клавишам, - да-да-да.
К счастью, в этот раз получил в гостинице свою отдельную комнату, даже не соединённую с родительской общей ванной. «Бедный восточный мальчик, до старости маленький зайчик», - подтрунила бы сейчас Ирма, но Ирма ещё не приехала, поэтому ехидная фраза прозвучала только у Эмиля в голове. Засмеялся. Пока ждал друзей, переоделся, несколько раз сладострастно выглянул в окно, – эти черепичные крыши! эти рыжие фонари! – потом зашел в ванную и взглянул в зеркало.
- И ничего не зайчик, - пригладил топорщащиеся во все стороны чёрные волосы, зачем-то разгладил густые черные брови. – А если судить по носу - самый настоящий муравьед!
В дверь постучали.
- Ты приехал, - низким голосом сказал выросший на пороге Алекс, прищурил льдисто-серые глаза, улыбнулся. Вечно суровый, высокий, викингоподобный, Алекс выглядел намного старше своих двадцати семи, и радость как всегда выражал скупо, потому что иначе, кажется, просто не умел. Зато за его широкой спиной уже вовсю подпрыгивала Ирма: сначала Эмиль увидел только крутящиеся в воздухе пакеты и красные митенки, будто существующие сами по себе, и только потом уже разглядел и знакомые светло-русые волосы: два вечных хвоста на макушке, мелкое смеющееся лицо.
- Заяц приехаал! – завопила Ирма, когда Алекс шагнул, наконец, в комнату, и она смогла отыскать Эмиля взглядом. Пару минут ещё радостно обнимались все по очереди, перекидывались ничего не значащими словами («это не тронь, это подарок родителям – им же понравится рижский бальзам?»), смеялись над чем-то просто так, без причины, просто потому что наконец-то собрались втроём.
- Неплохо у тебя тут, - сказал Алекс, с не меньшим интересом глянув в окно, - тепло.
- Ты зачем это ребёнку говоришь, - скорбно произнесла Ирма, которая уже успела завалиться на кровать и теперь лежала на спине, закрыв глаза и скрестив на груди руки. – Он же сейчас сразу наружу попросится, я что, не знаю?
- Вам всё равно потом выходить, - резонно заметил юный гость, уже стоя у двери и натягивая перчатки. – Почему бы не выйти сразу вместе?
- Скорбь и безысходность, - выдохнула Ирма. Перекатилась на живот, уткнулась лицом в матрас на пару секунд и потом резко, одним прыжком вскочила на ноги. – Ладно, пошли сейчас, а то я сейчас тут засну, привыкну, останусь жить, ни за что меня потом в эту холодрыгу не вытащите!
Пока бесстрашно шел с друзьями по Старому Городу, понял, что почти не дышит. Не от того, что морозный воздух больно резал лёгкие, а ветер бил прямо в глаза, а потому что всё вокруг опять казалось ему слишком уж родным, слишком знакомым: и эти узкие улочки, выложенные булыжниками, на которых так и норовил поскользнуться, и бело-желтые стены шершавых домов, и чёрные узорные фонари над головой, и даже пряный запах корицы, разливающийся в воздухе у стрельчатых кофеен, то и дело возникавших на пути будто специально ради него. «Я даже не был здесь во сне, я только слушал ирмины рассказы, когда она приезжала, - притуплённо думал Эмиль, смотря по сторонам и с каждой секундой всё острее чувствуя себя живым. – Только видел фотографии и видео Алекса, только читал ерунду в интернете. Откуда я, чёрт возьми, знал, что здесь будет так хорошо?»
- Бедненько, но чистенько, - бодро прокомментировал Алекс, когда они свернули на Ратушную площадь, и вышли к знаменитому Дому Черноголовых. Кажется, друг сразу начал рассказывать ещё что-то об истории зданий, про затянувшуюся реставрацию, только Эмиль почему-то почти не слышал, только смотрел во все глаза, будто исторические детали не имели особого значения, хотя они, конечно, имели.
Когда все втроём добрались до берега Даугавы, находившемся на другой стороне проездной дороги, долго стоял у бордюра и смотрел на гладкую поверхность реки, от края до края затянутую льдом. Спустя какое-то время вытянул руку вниз и стоял так какое-то время, как статуя. Смотрел на замерзшую воду...
Очень хотел прикоснуться ко льду.
- Вообще родители у тебя отличные, - не впервые уже заявил Алекс, когда они пришли обедать в торговый центр, названия которого Эмиль с первого раза не запомнил. – Если бы мой сын-подросток заявил, что к нему в гости хотят приехать какие-то люди из интернета, да ещё и вдвоё старше него, я бы наверняка спустил этих приезжих умников с лестницы. Возможно, вместе с сыном.
- Ну, юг неспроста славится своем гостеприимством, - пожал плечами тот самый сын-подросток. Он всё-таки добрался до того самого зимнего пунша с корицей, дольками апельсина и клюквенным соком, запах которого так манил ещё его на улице, и теперь с наслаждением потягивал горячий напиток, ни о чем особо не думая. – Плюс, вы же с Ирмой серьёзная супружеская пара. А это играет роль.
- Серьёзная! Супружеская! – так звонко прыснула Ирма прямо в свою кружку с глинтвейном, что треть содержимого сразу оказалась у неё на лбу, щеках и подбородке. Алекс молча взял со стола чистую салфетку и тщательно, мужественно воздерживаясь от комментариев, вытер не переставшей фыркать жене лицо.
- Условно, - уточнил Эмиль.
Познакомились они на самом деле случайно - столкнулись на большой литературной ролевой игре ещё в те дни, когда Эмиль только-только открыл для себя интернет и сходил с ума после переезда с севера. Совсем не знал, куда себя деть и как не свихнуться. А тут – ролевая, и на ней, кажется, все свои. «В интернете, - с непередаваемым выражением вещал потом юноша, важно поднимая кверху указательный палец, - никто не знает, что ты кот! Или что тебе двенадцать. Ещё непонятно, что хуже». Когда год спустя, на свой собственный день рождения, вынужден был признаться новым друзьям, сколько лет ему исполнялось («ну, где-то семнадцать наверное, да?»), очень боялся, что Ирма и Алекс перестанут воспринимать всёрьез и что вся эта взрослая, осмысленная, глубокая дружба, которой ему так не хватало, кажется, всю жизнь, вдруг закончится, потому что его угораздило родиться на десять лет позже, чем людям, которых он так полюбил. Очень боялся сказать правду, но и молчать больше не мог – какой бы тогда во всём этом был смысл?
Никто его, конечно, не бросил. Хотя Алексу всё-таки понадобилось дня два на осмысление: шутки ли, год рука об руку работать под началом цепкого, хваткого, острого на язык командира лучшего в Эгросе космического корабля, интриговать, почти выиграть под его началом войну с чужаками, только чтобы понять теперь, что за любимого командира всё время играл восьмиклассник?... Но и Алекс быстро пришел в себя. Ирма же, любимая корабельная ведьма, была в полном восторге от новой информации и долго ещё вещала что-то о сиреневых аурах и детях-индиго. Эмиль в эти телеги особо не вникал. Просто радовался, что больше не надо врать.
Потом оба друга действительно не раз приезжали в его далекий прикаспийский город и каждый раз не хотели уезжать: Эмиль на всю жизнь запомнил, как Ирма пружинкой прыгала на балконе, с которого открывался ошеломительный вид на знаменитый приморский бульвар, и была так сметена этим видом, что ещё какое-то время наотрез отказывалась выражать мысли внятно. «Когда подлетаешь к городу, - потом рассказывал задумчиво Алекс, - кажется, будто он состоит из тысяч и тысяч горящих угольков. Или что приземляешься в звёздное небо. Фантастика»
Эмиль тоже знал, что место, где жил последние годы - родину родителей - стоило бы любить намного больше – но он просто не мог. Его сердце молчало, когда южный ветер теребил ему волосы, не начинало биться сильнее, когда ветер приносил с собой ароматы винограда, шафрана и жареного мяса, не замирало восторженно, когда волны тёплого солёного моря омывали ему ноги, а белые чайки истерично кричали над головой. Зато в прошлом январе, когда во время круиза по Скандинавии впервые увидел норвежские фьорды, чуть не заплакал.
- Милс, ты маньяк, - сказала Ирма, будто поймав за хвост его последнюю мысль. – В такую погоду нужно сидеть дома с грелкой. А ты полдня! Прыгаешь! Здесь! По сугробам!
- Я просто очень счастлив, - просто отозвался гость и, подозвав официанта, заказал себе ещё одну порцию горячего пунша.
- Иногда мне кажется, что проблема в том, что дома я никого не вижу, - вдруг сказал Эмиль несколько дней спустя, когда они в очередной раз зашли погреться после долгой прогулки – на этот раз в чайный домик, где пахло уютом, выпечкой и какими-то травами.
- В смысле? Тебя что, взаперти держат? – озадаченно спросил Алекс. Он как раз разливал всем в чашки какой-то странный красный ягодный чай. В домике были стеклянные стены и второй этаж, где можно было сидеть на подушках, пить чай, есть пирожные, болтать и смотреть на то, как в парке напротив бабочками вьётся снегопад.
Эмиль покачал головой и помолчал пару секунд, пытаясь сформулировать.
- Я тогда ушел с ролевой, потому что понял, что постоянно пишу про кого-то уже придуманного и не могу придумать ничего своего, - наконец, медленно сказал он. – Вернее, никого своего. Хотя очень хочу придумать, понимаешь?
- Ага, когда всё время уходит на фанфики, на ориджинал сил уже нифига не остается. Тут та же схема, - кивнула Ирма, которая успела соорудить из разбросанных повсюду разноцветных подушек подобие кровати, и теперь комфортно лежала рядом, вытянув ноги.
- Точно, - тут же кивнул Эмиль. – Но потом, когда я ушел с ролевой, вдруг выяснилось, что вообще ничего толкового в моей голове больше не возникает.
- На игре у тебя всегда отличные идеи были, - заметил Алекс.
- А там же всё просто, - пожал плечами младший. – Мир, в котором происходят игровые события, уже существует без тебя. Он уже твердый, осязаемый, со своими ясными законами и обитателями, в которых тебе не надо особо вдыхать жизнь.
- Погоди, но не все же персонажи литературных ролевых каноничны, - возразила Ирма. – А когда придумываешь кого-то своего, на то, чтобы вдохнуть в него жизнь, как раз куча сил уходит!
- Конечно, - согласился Эмиль. – Но, по-моему, тот факт, что вселенная, куда надо вводить персонажа, уже устоялась или хотя бы существует в головах каких-то других людей, делает эту задачу в сто раз легче. А когда ещё ничего нет... – он неопределенно повел рукой в воздухе и замолчал.
Ирма и Алекс какое-то время обдумывали услышанное.
- Прикольная теория, - негромко сказала девушка, уставившись в потолок. Когда Ирма сильно задумывалась, она начинала, как сейчас, накручивать на пальцы оба конца светлых волос и кусать губы. – Но ты что хотел сказать тем, что дома никого не видишь? Никаких новых миров не видишь? А здесь, у нас, получается?
- Точно! – Эмиль так обрадовался, что его поняли, что чуть не опрокинул на себя чашку c чаем. – Здесь - получается! Будто все эти люди в моей голове... – он рассмеялся немного нервно. - Как будто они не смогли бы жить там, где я сейчас живу, понимаешь? Не потому что там плохо, а потому что они все - откуда-то ещё! Живут где-то ещё! А я – живу там! И ношусь уже неизвестно сколько с этой дурацкой фигней в голове, не могу найти себе места!
- Вот что я называю когнитивным диссонансом, - глубокомысленно протянул Алекс. – А не эту вашу всю остальную ерунду.
- Тогда рассказывай, - Ирма улыбнулась совсем по-лисьи и перелегла так, чтобы смотреть прямо на друга. – Кто из твоих выдуманных друзей живет у нас в Риге?
- Целых двое. – Эмиль почувствовал, что лыбится от уха от уха, как полный придурок, но ничего не мог с собой поделать – наконец-то его спросили! – Их зовут Мартин и Алиса. Они - ангелы. Работают тут. Охраняют Старый Город. И, знаешь, мне кажется, они живут в доме прямо напротив моей гостиницы, - он хихикнул. – Ну, в том, про который ты рассказывал, Алекс, что он жилой, но если там живут люди, то приходится им непросто, потому что в домах Старого Города ничего нельзя менять – ни трубы, ничего... Потому что историческая ценность. Помнишь?
- Помню, конечно, – подтвердил мужчина. В его светлых, речного цвета глазах вспыхнул какой-то очень теплый свет, будто он силился не схватить юного друга в охапку и крепко не прижать к груди. Но держался.
- Ну вот, им-то плевать на эти ржавые трубы, - продолжил тараторить Эмиль, ничего не замечая. – Зато им очень нравится сама локация. А вообще они универ свой только недавно закончили. Можно сказать, молодые восторженные специалисты.
- У ангелов есть свой универ? – восхитилась Ирма.
- Целых четыре! – хихикнул Эмиль и стал загибать пальцы: - Северный, Южный, Восточный и Западный Небесные Университеты. Всё просто!
- А отличаются они между собой чем? Специализациями? – заинтересовался Алекс.
- И это тоже, - серьёзно кивнул Эмиль. – Но больше всего дело в эээ географическом расположении. Западный нацелен на оба американских континента, его выпускники обычно работают там – он самый известный, между прочим! Северный с Южным и Восточным делят остальные части света, там всё уже не так однозначно и выпускники скачут туда-сюда к друг другу, иногда в зависимости от изменения наших человеческих георграфических границ на карте. Хотя Африка, конечно, полностью под юрисдикцией Южного, - добавил задумчиво и тут же импульсивно спрятал лицо в ладонях, то ли смеясь, то ли всхлипывая, судорожно покачал головой: - Я даже не уверен, что знал это сегодня утром! А теперь, если я начну рассказывать вам про факультеты, специализации и межуниверские распри, мы не уйдем отсюда до утра!
- Ну, до утра не утра, - Алекс небрежно взглянул на часы, - но твои родители буквально полчаса как уехали в «Альфу», а это наш крупнейший торговый центр. Часа три у нас в запасе точно есть.
- А мы тут никуда не спешим, - подмигнула Ирма и чокнула краем своей чайной чашки чашку Эмиля. – Поехали.
- Так куда мы едем? - уже третий раз за утро сонно спросил Эмиль. Друзья возникли на его пороге ни свет ни заря с самым злодейским выражением лица, велели одеваться и идти за ними. Подросток кое-как натянул куртку, шапку, носки, наспех сказал что-то родителям и выскочил вслед за ними в лёд и мороз, ничего не соображая.
- Какая разница, ты всё равно не выговоришь названия, - отмахнулась Ирма. Из-за количества надетых тёплых вещей она напоминала грузного детеныша пингвина, не лишенного, правда, некоторой прыгучести. Стараясь не превратиться по пути в снеговиков, все трое подошли к остановке и кое-как впихнулись в переполненную маршрутку. Эмилю пришлось сложнее всех, потому что на деле он всё ещё спал и, оказавшись в толпе, сам не понял, как сумел сохранить равновесие, вытянуть из рюкзака кошелек, расплатиться с водителем, протиснуться к друзьям сквозь жуткие горы чужих тел и плюхнуться, наконец, в бережно подготовленное для него свободное место. Облегченно вздохнул.
- Милс в маршрутке, - нежно прокомментировала наблюдавшая за этой драмой Ирма, пока Алекс неприлично гоготал в голос. - Ничего более беспомощного в жизни не видела.
- Да, я хренов золотой мальчик, - хмуро пробубнил в ответ подросток, отводя глаза. - Да, меня обычно возят. Туда-сюда. На машине. Всегда. Пешком даже никуда пойти не могу. Сами знаете, блин.
- Золотой мальчик, - пропела Ирма, - которого мы впихнули в богомерзкую маршрутку! Что скажут твои родители!!
- Отвали! - возмутился мальчик.
- Милс! Золотой, слушай сюда, - Алекс не мог перестать лыбиться. - Мы - в маршрутке. Это такая телега, которая возит много людей, а не тебя одного. А это - окно! - торжественно указал рукой на запотевшее стекло. - В него можно — смотреть!
- Идите нафиг! - завопил Эмиль, схватил рюкзак, который держал на коленях, и начал остервенело лупить им друга по плечу, то и дело срываясь с гневного сопения на истерический хохот.
Жуткие горы чужих тел вокруг них заворчали, зашипели, задвигались, и всем троим, уже красной от смеха, пришлось замолкнуть – но, к счастью, они уже почти приехали.
Потом ещё добирались пешком до вокзала и долго ехали куда-то на поезде; там Эмиль уже жадно впился взглядом в другое окно, в которое можно было смотреть, будто пытался впитаться в себя каждое проносящееся мимо дерево, каждое серое здание, каждую тень и сугроб. Когда вышли к лесу, огромному, заснеженному и дикому, вдруг почувствовал себя легким, как перышко и побежал за быстро ушедшими вперёд друзьями почти вприпрыжку.
- А вдруг мы маньяки, - хищно сказала Ирма, когда они сравнялись. - Заманили наивного восточного мальчика в тёмный-тёмный лес, далеко-далеко от безопасной Риги. Сейчас привяжем его тут к стволу сосны, сделаем жуткое фото и потребуем у бедных родителей огромный выкуп…
- Ага, - поддакнул Алекс. - Десять кастрюль с долмой и пять тарелок того сумасшедшего плова с запеченной курицей и ореховой начинкой, названия которой я никак не запомню. А если выкуп окажется не достаточно вкусным, то мы…
- Выщиплем тебе брови! - радостно закончила Ирма. - И выложим фото в инстаграм. Я профессиональный визажист, я тебе такие конфетные бровки на лице нарисую - мама обзавидуется!
- Не надо брови, - запротестовал наивный восточный мальчик, демонстративно отскакивая в сторону и прикрывая руками внушительную растительность на лице. - Брови - это честь! Это достоинство! За брови мне придётся вас зарезать!
- Да кого ты зарежешь в инстаграме!
Когда лес вдруг закончился и начался ослепительно белый свет, Эмиль резко замолчал. Понял вдруг, почему друзья привезли его именно сюда, и почему стояли теперь за спиной, молча улыбаясь. Придурки. Эмиль на секунду зажмурился, чтобы не ослепнуть – то ли от восторга, то ли от яркого белого света, потому что сразу за лесом начинался пляж, а за пляжем простиралось море, к которому Эмиль никогда не был привязан. Но это, здесь, сейчас, на расстоянии вытянутой руки, было его море.
Он открыл глаза.
Снег на берегу переходил в лёд - белое в белое, с серыми льдистыми вкраплениями на километры вокруг. Морские волны застыли в воздухе, будто пав жертвами взгляда Горгоны, и превратились в огромные каменные глыбы, возвышающиеся на ровной белоснежной поверхности. Вода перешла в горы и горы льда, к которому можно было прикоснуться, в котором, наверное, можно было бы утонуть. «Самая холодная зима за последние двадцать пять лет», - пробормотал Эмиль. И, не глядя под ноги, пошел туда, вниз по холму. К замерзшему морю.
- Осторожно, скользко! - только и успел выкрикнуть кто-то из оставшихся двоих, будто у них ещё оставался шанс быть услышанными.
Конечно, не поскользнулся. Вообще не помнил, когда ещё так твёрдо стоял на ногах: скользил по ледяной поверхности воды, напевал себе что-то под нос. Не обращая внимания на протесты друзей, специально снял перчатки, чтобы прикоснуться пальцами к застывшим глыбам льда, некоторые из которых доходили ему до плеча. Улыбался.
- Я ещё не рассказывал вам, как Алиса с Мартином выглядят, - вдруг сказал Эмиль, когда Ирма с Алексом подошли ближе. - Алиса рыжая. Невысокая. Курносая. Не тощая, но довольно худая. Частенько собирает волосы в два «бублика» на голове, как принцесса Лея. Любит носить джинсы и куртки, любит всё зеленое. Мартин частенько шутит, что Алиса решилась с ним дружить, потому что у него, Мартина, зелёные крылья. - Он фыркнул. - А у Алисы, кстати, белые. Классика.
- А как выглядит Мартин? - просипел Алекс из-под толстого шарфа, которым минуту назад замотал лицо по самые глаза. Было очень холодно и Алексу хотелось жить.
- Он высокий, почти долговязый. Жилистый. Русый и кудрявый как баран, - Эмиль снова скользнул на пару шагов в сторону, будто танцуя. - И ещё болтливый как попугай. Такой ангел-электровеник. Вы бы подружились.
- Электрочайник! - простонала Ирма и крайне демонстративно перепрыгнула с ноги на ногу. - Электрогрелка! Нам нужно мотать отсюда в тёпло, ребёнок, иначе мы умрём, а ты останешься!
- Ещё три минуты! - взмолился Эмиль. - Включи мне песню, которую ты дала послушать в поезде, а? На полную громкость! Ту латышскую песню Праты Ветра? Я не знаю, про что она, но мне показалось, что…что про всё это…- он беспомощно взмахнул руками, - про сейчас. Включи, пожалуйста? Мне нужно послушать её здесь перед тем, как мы уйдём. Это важно!
Чертыхнувшись, Ирма не без труда вынула из кармана мобильник и несколько долгих секунд пыталась разблокировать его окоченевшими пальцами. Справилась в итоге.
Когда зазвучала музыка, Эмиль встал посреди заледеневшего пространства, широко расставил руки в стороны и закрыл глаза. По пляжу разлился звонкий, чистый голос, который постепенно заполнил собой собой всё открытое пространство: лес, лёд, берег, небо, людей. В моменты, когда этот голос пронзал его сильнее всего, Эмиль шевелил губами и пытался подпевать, хотя не понимал ни слова.
- Чудовище, - глядя на это всё, выдохнул Алекс. - От слова «чудо». Вот откуда он знает, что там поётся…
- Tu man nejautā kāpēc, Esmu tur, kur jūtos es laimīgs, - выдохнула Ирма. - «Ты не спрашивай у меня почему, Я там, где я счастлив».
- Буду рисовать картины, - перевел дальше Алекс.
- Петь песни.
- Напишу романы.
- Сгорю в пламени - всё, что желаешь.
- Только позволь в своих красках увидеть дыхание.
Эмиль медленно открыл глаза.
- Ребёнок, хватит пялиться, - прыснула Ирма и сделала вид, что передвигает свой стул так, чтобы закрыть вид на женщину, сидящую в противоположенном углу ресторана. - Это уже неприлично!
Эмиль вспыхнул, как новогодняя лампа, и угрюмо уставился в свой стакан с лимонным щербетом. Это был его последний вечер в Риге перед отлётом домой, и друзья решили сделать его запоминающимся - привели в средневековый ресторан. Каменные стены, деревянная мебель, неспешная тихая музыка, слабый свет от огней толстых восковых свечей на столиках и в нишах стен. Официанты были облачены в национальные костюмы, и меню здесь тоже соответствовало антуражу: предлагались исключительно блюда, которые якобы подавали самому Великому Магистру Ордена Тамплиеров и знаменитым королям и королевам древних времён. Впрочем, следовало признать, что еда здесь вдохновила Эмиля куда меньше, чем атмосфера. А последние полчаса - не только она.
- Губа у тебя не дура, - беззлобно ухмыльнулся в тарелку Алекс, с аппетитом доедая остатки своего лукового супа. - Это хозяйка кафе «Черная магия». Мы туда сходить уже не успеем, но можем запланировать на следующий раз.
Эмиль пробормотал себе под нос что-то условно-грубое, но в итоге не выдержал и снова украдкой взглянул на женщину, сидящую за спиной Ирмы. Внешне незнакомка казалось лишенной всех чувств, кроме надменности. Светлые волнистые волосы, сложенные в тяжелую прическу, заостренный нос, яркие тонкие губы. Узкая лента, перетягивающая лоб, придавала ей вид средневековой колдуньи или королевы - одной их тех, кому когда-то и подносили все угощения из меню. Эмиль скользнул взглядом по покатым обнаженным плечам женщины. Одета она была не по сезону, будто для съёмок в фантастическом фильме: бордовое платье в пол с круглым вырезом, длинные рукава до самых запястьев. Близоруко прищурившись, подросток насчитал на её узких пальцах целых четыре крупных перстня – по два на каждой руке. Время от времени их крупные камни ловили своими гранями отблески от огня свечи на столе и переливались разными цветами: красным, синим, сиреневым.
- Так не бывает, - невольно выдохнул подросток.
- Наоборот, - рассмеялась Ирма. Её невероятно забавляла трогательная растерянность друга. - С первого взгляда влюбиться в прекрасную незнакомку вдвое старше тебя! В последний вечер перед отъездом домой! Драма, романтизм, трагизм, всё, как мы любим!
- Причем здесь «влюбиться»?! – снова вспыхнул Эмиль. - Она просто… - юноша с выражением дикой досады повел рукой в сторону.
- Очень красивая? - простодушно подсказал Алекс.
- Очень похожа! - Эмиль сердито сверкнул глазами. Судя по всему, он был недалек от того, чтобы выхватить у друга из рук глиняную тарелку и вылить остатки лукового супа ему на голову. – Она похожа на одну хорошую знакомую Мартина и Алисы.
- Что, тоже ангел? – с сомнением уточнила Ирма, после чего сама на секундочку обернулась, чтобы бросить быстрый изучающий взгляд на хозяйку «Черной Магии». На её скромный взгляд, холеная блондинка с лицом Снежной Королевы меньше всего на свете походила на выпускницу Северного Небесного Университета.
- Нет! - рассмеялся подросток. Предположение позабавило его настолько, что он даже на секунду забыл, что сердится. – Она ведьма.
На этих словах Эмиль решился было снова глянуть Ирме через плечо и застыл, как пронзённый стрелой: незнакомка, ещё минуту назад заинтересованная только своим бокалом вина, повернула голову и посмотрела прямо на него. В её холодных, как лёд, глазах Эмилю привиделась нотка рассерженности. Неужели она услышала его последние слова? С такого расстояния?! Нет, бред.
Подросток нервно сглотнул и быстро отвернулся.
- Интересные у твоих ребят знакомые, - произнес не заметивший заминки Алекс. – И жизнь у них явно богатая и насыщенная.
- Я не хочу уезжать, - невпопад простонал Эмиль и спрятал лицо в ладонях. – Нехочунехочунехочу.
- Ребёнок, тебе шестнадцать, - утешительно произнесла Ирма. – Скоро станешь совершеннолетним и будешь мотать к нам когда захочешь, ну! - Ей и самой было немного грустно, но она знала, что у Эмиля было неприятное свойство впадать в предельно мрачные состояния, из которых он потом не выходил месяцами, и пресекать это надо было на подходе. Вот и сейчас младший друг выглядел так, будто весь его мир вот-вот должен был рухнуть, а как жить дальше, он ещё не знал.
Алекс поймал обеспокоенный взгляд жены и тут же сказал, обращаясь к замолчавшему Эмилю:
- Видишь тот колодец?
- В углу? – подросток приподнял голову, прищурился и кивнул. Ресторан располагался в подвале и в самом углу зала, как ни странно, действительно находился большой каменный колодец.
- Существует легенда, что если кинуть в него монетку и загадать желание, оно сбудется. – Алекс сделал широкое движение рукой в воздухе и жестом фокусника раскрыл прямо перед носом Эмиля сжатую в кулак ладонь. В ней лежала монетка в один евро. – Давай, дерзай.
Лицо подростка просветлело. Он кивнул, улыбнулся, взял монету, встал из-за стола и под внимательным взглядом друзей сделал несколько шагов по направлению к колодцу. Оказавшись рядом у столика незнакомки, приковавшей его внимание, парень вдруг остановился, собрал в кулак всю свою смелость, посмотрел прямо на неё (разноцветные глаза! у неё разноцветные глаза!) и выпалил:
- Вы очень красивая!
Улыбнулась? Рассердилась? Сказала что-то или промолчала? Эмилю не хватило храбрости узнать - он молниеносно прошмыгнул мимо, чуть ли не подбежал к колодцу, зажмурился и мысленно взмолился:
«Хочу сюда вернуться».
Протянул было руку, чтобы кинуть монетку, и замер, пронзённый другой, не менее важной мыслью:
«Хочу, чтобы Мартин и Алиса действительно были здесь».
Можно ли было загадывать два желания на одну монетку? Эмиль судорожно пошарил по карманам, но лишней мелочи не нашел: всё как назло осталось в кошельке, а кошелек – на столе. Конечно, можно было бы просто на секунду вернуться к друзьям, но Эмиль чувствовал, что хозяйка «Черной Магии» сейчас смотрела прямо ему в спину и не смог заставить себя сдвинуться с места. Перспектива пройти мимо неё ещё дважды казалась подростку невыносимой. Помешкавшись, он снова поднял руку, тихо сказал себе под нос: «Хочу вернуться, когда Мартин и Алиса будут здесь», - и бросил монетку в колодец.
Вода на дне тихо булькнула. Значит, неглубоко.
Он не видел, как светловолосая женщина, которая действительно наблюдала, одновременно небрежно взмахнула рукой, в точности повторяя его жест, и как крупные камни её колец вдруг вспыхнули, будто наполнились жидким огнём.
Ничего не видел ни здесь, ни вокруг, и головой понимал, что, кажется, сделал что-то ужасное, но сердце почему-то всё равно оставалось спокойно, будто на свете не было ничего более правильного, чем вложить свои последние силы в невозможное.
- Это невозможно! – Ирма ошалело смотрела в открытый багажник салатого такси, куда Эмиль только что положил свою сумку рядом с чемоданом родителей. – Ты что, приехал сюда только с ручной кладью? Зимой, в двадцатипятиградусный мороз?!
- Приехал и уезжаю, - мрачно подтверил южанин. Он старательно избегал смотреть провожающим его друзьям в глаза, чтобы скрыть, что почти плачет. – В трезвой памяти и почти здравом уме уезжаю.
- Чудовище.
Не стали прощаться долго – от этого становилось только хуже. Быстро залез на заднее сидение, помахал друзьям рукой из машины, с ужасом понял, что поднялась такая сильная метель, что их трудно было разглядеть даже на расстоянии двух метров. Когда такси тронулось, смотрел назад до тех пор, пока силуэты двух людей, самых родных людей на свете, окончательно не смешались с бескрайней стеной белой снега, затянувшей всё вокруг, от неба до земли.
Так и не заплакал.
***
- Я так не играю! – кудрявый долговязый юноша остервенело потер кулаком левый висок и громко высморкнулся в огромную салфетку. – К такому меня жизнь не готовила!
- К насморку? – презрительно фыркнула рыжая девушка напротив него. С мучительным стоном она опустила лицо на деревянную столешницу и вытянула перед собой руки. – А мигрень не хочешь?!
- Нет, спасибо, - поспешно отказался её собеседник, и ещё раз громко, почти демонстративно высморкался в салфетку. – За ногу кусал я этот выпускной экзамен! – простонал он.
- Кто же знал, что «выпускной» был от слова «выпуститься», - очень тихо, не открывая глаз, сказала девушка.
- Варвары и душегубы, - немедленно согласился парень. – Я вообще не понял, когда там появилась вода. Откуда в Университете вода?! И такие узкие стены вокруг, что крыльев не распахнёшь?! Мне только потом стало ясно, что...
- Замолчи-и, - простонала девушка.
Но он не мог молчать.
- Эвита, звезда моя! – в комнату, где друзья сидели, зашла светловолосая женщина в длинном синем платье, и поставила на стол поднос с двумя дымящимися кружками. – Как нам тебя благодарить?
- Не путайтесь у меня под ногами, - коротко ответила хозяйка кафе-бара «Чёрная магия» и протянула каждому гостю по кружке с дымящимися напитками: парню - что-то зелёное, а девушке – белое, будто из молока.
- Постараемся! - в подтверждении своих слов кудрявый тут же дважды громко чихнул.
Эвита только молча усмехнулась и без дальнейших комментариев вышла из комнаты.
Немного позже, когда оба почувствовали себя лучше, Алиса приподняла голову и сказала грустно:
- Жаль только, что Милса не поблагодарить.
- Ничего страшного! – Мартин, который перестал ежесекундно шмыгать носом, вскочил на ноги. – Когда-нибудь Милс сюда вернётся!
Юноша широко развел руки в стороны, с наслаждением потянулся и мгновение спустя на его спине с шумом распахнулись огромные, все ещё немного влажные зеленые крылья.
Ангел торжественно улыбнулся:
- Он вернётся, а мы будем здесь.
На другой стороне зимы я тебя встречу
Спустился с трапа и понял – всё получилось. Морозный воздух лизнул лицо, Эмиль улыбнулся – и запрокинул голову назад, целиком подставляясь морозу, воздуху, небу и холодным лучам рижского солнца. Крепко зажмурил глаза, сказал сам себе: ну вот, я здесь. Я дома.
Приехал в Ригу, конечно, впервые, - в качестве подарка на день рождения. В свои с иголочки новые шестнадцать лет ещё не мог самостоятельно решать, куда ездить на каникулы, а родители в последние годы предпочитали ездить только к морю. Ничего не имел против моря, но и никогда особенно к нему не тянулся, хотя и прожил на солнечном берегу Каспия целых пять последних лет (всегда ярко помня при том, что вырос на севере).
Все пять лет скучал по зиме.
Зима тоже, что ли, скучала? – задавался он вопросом по пути в гостиницу, вполуха слушая, как водитель ярко-салатового такси (цвет навсегда останется цветом Риги, первым кричащим пятном на снегу) скорбно рассказывал отцу про снежные дожди последних дней, ледяное дыхание нифельхейма, самую холодную зиму за последние двадцать лет.
«Да я везунчик», - подросток улыбнулся в свой толстый шерстяной шарф, и прильнул щекой к затянутом белым паучьим узором окну.
«Ты приехал!!» - звякнул телефон, и Эмиль чуть сразу не завопил в него бешено: «Да!!», но вовремя вспомнил, что на смс лучше отвечать не вслух. Да, я приехал, - чуть замерзшими пальцами по мелким клавишам, - да-да-да.
К счастью, в этот раз получил в гостинице свою отдельную комнату, даже не соединённую с родительской общей ванной. «Бедный восточный мальчик, до старости маленький зайчик», - подтрунила бы сейчас Ирма, но Ирма ещё не приехала, поэтому ехидная фраза прозвучала только у Эмиля в голове. Засмеялся. Пока ждал друзей, переоделся, несколько раз сладострастно выглянул в окно, – эти черепичные крыши! эти рыжие фонари! – потом зашел в ванную и взглянул в зеркало.
- И ничего не зайчик, - пригладил топорщащиеся во все стороны чёрные волосы, зачем-то разгладил густые черные брови. – А если судить по носу - самый настоящий муравьед!
В дверь постучали.
- Ты приехал, - низким голосом сказал выросший на пороге Алекс, прищурил льдисто-серые глаза, улыбнулся. Вечно суровый, высокий, викингоподобный, Алекс выглядел намного старше своих двадцати семи, и радость как всегда выражал скупо, потому что иначе, кажется, просто не умел. Зато за его широкой спиной уже вовсю подпрыгивала Ирма: сначала Эмиль увидел только крутящиеся в воздухе пакеты и красные митенки, будто существующие сами по себе, и только потом уже разглядел и знакомые светло-русые волосы: два вечных хвоста на макушке, мелкое смеющееся лицо.
- Заяц приехаал! – завопила Ирма, когда Алекс шагнул, наконец, в комнату, и она смогла отыскать Эмиля взглядом. Пару минут ещё радостно обнимались все по очереди, перекидывались ничего не значащими словами («это не тронь, это подарок родителям – им же понравится рижский бальзам?»), смеялись над чем-то просто так, без причины, просто потому что наконец-то собрались втроём.
- Неплохо у тебя тут, - сказал Алекс, с не меньшим интересом глянув в окно, - тепло.
- Ты зачем это ребёнку говоришь, - скорбно произнесла Ирма, которая уже успела завалиться на кровать и теперь лежала на спине, закрыв глаза и скрестив на груди руки. – Он же сейчас сразу наружу попросится, я что, не знаю?
- Вам всё равно потом выходить, - резонно заметил юный гость, уже стоя у двери и натягивая перчатки. – Почему бы не выйти сразу вместе?
- Скорбь и безысходность, - выдохнула Ирма. Перекатилась на живот, уткнулась лицом в матрас на пару секунд и потом резко, одним прыжком вскочила на ноги. – Ладно, пошли сейчас, а то я сейчас тут засну, привыкну, останусь жить, ни за что меня потом в эту холодрыгу не вытащите!
Пока бесстрашно шел с друзьями по Старому Городу, понял, что почти не дышит. Не от того, что морозный воздух больно резал лёгкие, а ветер бил прямо в глаза, а потому что всё вокруг опять казалось ему слишком уж родным, слишком знакомым: и эти узкие улочки, выложенные булыжниками, на которых так и норовил поскользнуться, и бело-желтые стены шершавых домов, и чёрные узорные фонари над головой, и даже пряный запах корицы, разливающийся в воздухе у стрельчатых кофеен, то и дело возникавших на пути будто специально ради него. «Я даже не был здесь во сне, я только слушал ирмины рассказы, когда она приезжала, - притуплённо думал Эмиль, смотря по сторонам и с каждой секундой всё острее чувствуя себя живым. – Только видел фотографии и видео Алекса, только читал ерунду в интернете. Откуда я, чёрт возьми, знал, что здесь будет так хорошо?»
- Бедненько, но чистенько, - бодро прокомментировал Алекс, когда они свернули на Ратушную площадь, и вышли к знаменитому Дому Черноголовых. Кажется, друг сразу начал рассказывать ещё что-то об истории зданий, про затянувшуюся реставрацию, только Эмиль почему-то почти не слышал, только смотрел во все глаза, будто исторические детали не имели особого значения, хотя они, конечно, имели.
Когда все втроём добрались до берега Даугавы, находившемся на другой стороне проездной дороги, долго стоял у бордюра и смотрел на гладкую поверхность реки, от края до края затянутую льдом. Спустя какое-то время вытянул руку вниз и стоял так какое-то время, как статуя. Смотрел на замерзшую воду...
Очень хотел прикоснуться ко льду.
- Вообще родители у тебя отличные, - не впервые уже заявил Алекс, когда они пришли обедать в торговый центр, названия которого Эмиль с первого раза не запомнил. – Если бы мой сын-подросток заявил, что к нему в гости хотят приехать какие-то люди из интернета, да ещё и вдвоё старше него, я бы наверняка спустил этих приезжих умников с лестницы. Возможно, вместе с сыном.
- Ну, юг неспроста славится своем гостеприимством, - пожал плечами тот самый сын-подросток. Он всё-таки добрался до того самого зимнего пунша с корицей, дольками апельсина и клюквенным соком, запах которого так манил ещё его на улице, и теперь с наслаждением потягивал горячий напиток, ни о чем особо не думая. – Плюс, вы же с Ирмой серьёзная супружеская пара. А это играет роль.
- Серьёзная! Супружеская! – так звонко прыснула Ирма прямо в свою кружку с глинтвейном, что треть содержимого сразу оказалась у неё на лбу, щеках и подбородке. Алекс молча взял со стола чистую салфетку и тщательно, мужественно воздерживаясь от комментариев, вытер не переставшей фыркать жене лицо.
- Условно, - уточнил Эмиль.
Познакомились они на самом деле случайно - столкнулись на большой литературной ролевой игре ещё в те дни, когда Эмиль только-только открыл для себя интернет и сходил с ума после переезда с севера. Совсем не знал, куда себя деть и как не свихнуться. А тут – ролевая, и на ней, кажется, все свои. «В интернете, - с непередаваемым выражением вещал потом юноша, важно поднимая кверху указательный палец, - никто не знает, что ты кот! Или что тебе двенадцать. Ещё непонятно, что хуже». Когда год спустя, на свой собственный день рождения, вынужден был признаться новым друзьям, сколько лет ему исполнялось («ну, где-то семнадцать наверное, да?»), очень боялся, что Ирма и Алекс перестанут воспринимать всёрьез и что вся эта взрослая, осмысленная, глубокая дружба, которой ему так не хватало, кажется, всю жизнь, вдруг закончится, потому что его угораздило родиться на десять лет позже, чем людям, которых он так полюбил. Очень боялся сказать правду, но и молчать больше не мог – какой бы тогда во всём этом был смысл?
Никто его, конечно, не бросил. Хотя Алексу всё-таки понадобилось дня два на осмысление: шутки ли, год рука об руку работать под началом цепкого, хваткого, острого на язык командира лучшего в Эгросе космического корабля, интриговать, почти выиграть под его началом войну с чужаками, только чтобы понять теперь, что за любимого командира всё время играл восьмиклассник?... Но и Алекс быстро пришел в себя. Ирма же, любимая корабельная ведьма, была в полном восторге от новой информации и долго ещё вещала что-то о сиреневых аурах и детях-индиго. Эмиль в эти телеги особо не вникал. Просто радовался, что больше не надо врать.
Потом оба друга действительно не раз приезжали в его далекий прикаспийский город и каждый раз не хотели уезжать: Эмиль на всю жизнь запомнил, как Ирма пружинкой прыгала на балконе, с которого открывался ошеломительный вид на знаменитый приморский бульвар, и была так сметена этим видом, что ещё какое-то время наотрез отказывалась выражать мысли внятно. «Когда подлетаешь к городу, - потом рассказывал задумчиво Алекс, - кажется, будто он состоит из тысяч и тысяч горящих угольков. Или что приземляешься в звёздное небо. Фантастика»
Эмиль тоже знал, что место, где жил последние годы - родину родителей - стоило бы любить намного больше – но он просто не мог. Его сердце молчало, когда южный ветер теребил ему волосы, не начинало биться сильнее, когда ветер приносил с собой ароматы винограда, шафрана и жареного мяса, не замирало восторженно, когда волны тёплого солёного моря омывали ему ноги, а белые чайки истерично кричали над головой. Зато в прошлом январе, когда во время круиза по Скандинавии впервые увидел норвежские фьорды, чуть не заплакал.
- Милс, ты маньяк, - сказала Ирма, будто поймав за хвост его последнюю мысль. – В такую погоду нужно сидеть дома с грелкой. А ты полдня! Прыгаешь! Здесь! По сугробам!
- Я просто очень счастлив, - просто отозвался гость и, подозвав официанта, заказал себе ещё одну порцию горячего пунша.
- Иногда мне кажется, что проблема в том, что дома я никого не вижу, - вдруг сказал Эмиль несколько дней спустя, когда они в очередной раз зашли погреться после долгой прогулки – на этот раз в чайный домик, где пахло уютом, выпечкой и какими-то травами.
- В смысле? Тебя что, взаперти держат? – озадаченно спросил Алекс. Он как раз разливал всем в чашки какой-то странный красный ягодный чай. В домике были стеклянные стены и второй этаж, где можно было сидеть на подушках, пить чай, есть пирожные, болтать и смотреть на то, как в парке напротив бабочками вьётся снегопад.
Эмиль покачал головой и помолчал пару секунд, пытаясь сформулировать.
- Я тогда ушел с ролевой, потому что понял, что постоянно пишу про кого-то уже придуманного и не могу придумать ничего своего, - наконец, медленно сказал он. – Вернее, никого своего. Хотя очень хочу придумать, понимаешь?
- Ага, когда всё время уходит на фанфики, на ориджинал сил уже нифига не остается. Тут та же схема, - кивнула Ирма, которая успела соорудить из разбросанных повсюду разноцветных подушек подобие кровати, и теперь комфортно лежала рядом, вытянув ноги.
- Точно, - тут же кивнул Эмиль. – Но потом, когда я ушел с ролевой, вдруг выяснилось, что вообще ничего толкового в моей голове больше не возникает.
- На игре у тебя всегда отличные идеи были, - заметил Алекс.
- А там же всё просто, - пожал плечами младший. – Мир, в котором происходят игровые события, уже существует без тебя. Он уже твердый, осязаемый, со своими ясными законами и обитателями, в которых тебе не надо особо вдыхать жизнь.
- Погоди, но не все же персонажи литературных ролевых каноничны, - возразила Ирма. – А когда придумываешь кого-то своего, на то, чтобы вдохнуть в него жизнь, как раз куча сил уходит!
- Конечно, - согласился Эмиль. – Но, по-моему, тот факт, что вселенная, куда надо вводить персонажа, уже устоялась или хотя бы существует в головах каких-то других людей, делает эту задачу в сто раз легче. А когда ещё ничего нет... – он неопределенно повел рукой в воздухе и замолчал.
Ирма и Алекс какое-то время обдумывали услышанное.
- Прикольная теория, - негромко сказала девушка, уставившись в потолок. Когда Ирма сильно задумывалась, она начинала, как сейчас, накручивать на пальцы оба конца светлых волос и кусать губы. – Но ты что хотел сказать тем, что дома никого не видишь? Никаких новых миров не видишь? А здесь, у нас, получается?
- Точно! – Эмиль так обрадовался, что его поняли, что чуть не опрокинул на себя чашку c чаем. – Здесь - получается! Будто все эти люди в моей голове... – он рассмеялся немного нервно. - Как будто они не смогли бы жить там, где я сейчас живу, понимаешь? Не потому что там плохо, а потому что они все - откуда-то ещё! Живут где-то ещё! А я – живу там! И ношусь уже неизвестно сколько с этой дурацкой фигней в голове, не могу найти себе места!
- Вот что я называю когнитивным диссонансом, - глубокомысленно протянул Алекс. – А не эту вашу всю остальную ерунду.
- Тогда рассказывай, - Ирма улыбнулась совсем по-лисьи и перелегла так, чтобы смотреть прямо на друга. – Кто из твоих выдуманных друзей живет у нас в Риге?
- Целых двое. – Эмиль почувствовал, что лыбится от уха от уха, как полный придурок, но ничего не мог с собой поделать – наконец-то его спросили! – Их зовут Мартин и Алиса. Они - ангелы. Работают тут. Охраняют Старый Город. И, знаешь, мне кажется, они живут в доме прямо напротив моей гостиницы, - он хихикнул. – Ну, в том, про который ты рассказывал, Алекс, что он жилой, но если там живут люди, то приходится им непросто, потому что в домах Старого Города ничего нельзя менять – ни трубы, ничего... Потому что историческая ценность. Помнишь?
- Помню, конечно, – подтвердил мужчина. В его светлых, речного цвета глазах вспыхнул какой-то очень теплый свет, будто он силился не схватить юного друга в охапку и крепко не прижать к груди. Но держался.
- Ну вот, им-то плевать на эти ржавые трубы, - продолжил тараторить Эмиль, ничего не замечая. – Зато им очень нравится сама локация. А вообще они универ свой только недавно закончили. Можно сказать, молодые восторженные специалисты.
- У ангелов есть свой универ? – восхитилась Ирма.
- Целых четыре! – хихикнул Эмиль и стал загибать пальцы: - Северный, Южный, Восточный и Западный Небесные Университеты. Всё просто!
- А отличаются они между собой чем? Специализациями? – заинтересовался Алекс.
- И это тоже, - серьёзно кивнул Эмиль. – Но больше всего дело в эээ географическом расположении. Западный нацелен на оба американских континента, его выпускники обычно работают там – он самый известный, между прочим! Северный с Южным и Восточным делят остальные части света, там всё уже не так однозначно и выпускники скачут туда-сюда к друг другу, иногда в зависимости от изменения наших человеческих георграфических границ на карте. Хотя Африка, конечно, полностью под юрисдикцией Южного, - добавил задумчиво и тут же импульсивно спрятал лицо в ладонях, то ли смеясь, то ли всхлипывая, судорожно покачал головой: - Я даже не уверен, что знал это сегодня утром! А теперь, если я начну рассказывать вам про факультеты, специализации и межуниверские распри, мы не уйдем отсюда до утра!
- Ну, до утра не утра, - Алекс небрежно взглянул на часы, - но твои родители буквально полчаса как уехали в «Альфу», а это наш крупнейший торговый центр. Часа три у нас в запасе точно есть.
- А мы тут никуда не спешим, - подмигнула Ирма и чокнула краем своей чайной чашки чашку Эмиля. – Поехали.
- Так куда мы едем? - уже третий раз за утро сонно спросил Эмиль. Друзья возникли на его пороге ни свет ни заря с самым злодейским выражением лица, велели одеваться и идти за ними. Подросток кое-как натянул куртку, шапку, носки, наспех сказал что-то родителям и выскочил вслед за ними в лёд и мороз, ничего не соображая.
- Какая разница, ты всё равно не выговоришь названия, - отмахнулась Ирма. Из-за количества надетых тёплых вещей она напоминала грузного детеныша пингвина, не лишенного, правда, некоторой прыгучести. Стараясь не превратиться по пути в снеговиков, все трое подошли к остановке и кое-как впихнулись в переполненную маршрутку. Эмилю пришлось сложнее всех, потому что на деле он всё ещё спал и, оказавшись в толпе, сам не понял, как сумел сохранить равновесие, вытянуть из рюкзака кошелек, расплатиться с водителем, протиснуться к друзьям сквозь жуткие горы чужих тел и плюхнуться, наконец, в бережно подготовленное для него свободное место. Облегченно вздохнул.
- Милс в маршрутке, - нежно прокомментировала наблюдавшая за этой драмой Ирма, пока Алекс неприлично гоготал в голос. - Ничего более беспомощного в жизни не видела.
- Да, я хренов золотой мальчик, - хмуро пробубнил в ответ подросток, отводя глаза. - Да, меня обычно возят. Туда-сюда. На машине. Всегда. Пешком даже никуда пойти не могу. Сами знаете, блин.
- Золотой мальчик, - пропела Ирма, - которого мы впихнули в богомерзкую маршрутку! Что скажут твои родители!!
- Отвали! - возмутился мальчик.
- Милс! Золотой, слушай сюда, - Алекс не мог перестать лыбиться. - Мы - в маршрутке. Это такая телега, которая возит много людей, а не тебя одного. А это - окно! - торжественно указал рукой на запотевшее стекло. - В него можно — смотреть!
- Идите нафиг! - завопил Эмиль, схватил рюкзак, который держал на коленях, и начал остервенело лупить им друга по плечу, то и дело срываясь с гневного сопения на истерический хохот.
Жуткие горы чужих тел вокруг них заворчали, зашипели, задвигались, и всем троим, уже красной от смеха, пришлось замолкнуть – но, к счастью, они уже почти приехали.
Потом ещё добирались пешком до вокзала и долго ехали куда-то на поезде; там Эмиль уже жадно впился взглядом в другое окно, в которое можно было смотреть, будто пытался впитаться в себя каждое проносящееся мимо дерево, каждое серое здание, каждую тень и сугроб. Когда вышли к лесу, огромному, заснеженному и дикому, вдруг почувствовал себя легким, как перышко и побежал за быстро ушедшими вперёд друзьями почти вприпрыжку.
- А вдруг мы маньяки, - хищно сказала Ирма, когда они сравнялись. - Заманили наивного восточного мальчика в тёмный-тёмный лес, далеко-далеко от безопасной Риги. Сейчас привяжем его тут к стволу сосны, сделаем жуткое фото и потребуем у бедных родителей огромный выкуп…
- Ага, - поддакнул Алекс. - Десять кастрюль с долмой и пять тарелок того сумасшедшего плова с запеченной курицей и ореховой начинкой, названия которой я никак не запомню. А если выкуп окажется не достаточно вкусным, то мы…
- Выщиплем тебе брови! - радостно закончила Ирма. - И выложим фото в инстаграм. Я профессиональный визажист, я тебе такие конфетные бровки на лице нарисую - мама обзавидуется!
- Не надо брови, - запротестовал наивный восточный мальчик, демонстративно отскакивая в сторону и прикрывая руками внушительную растительность на лице. - Брови - это честь! Это достоинство! За брови мне придётся вас зарезать!
- Да кого ты зарежешь в инстаграме!
Когда лес вдруг закончился и начался ослепительно белый свет, Эмиль резко замолчал. Понял вдруг, почему друзья привезли его именно сюда, и почему стояли теперь за спиной, молча улыбаясь. Придурки. Эмиль на секунду зажмурился, чтобы не ослепнуть – то ли от восторга, то ли от яркого белого света, потому что сразу за лесом начинался пляж, а за пляжем простиралось море, к которому Эмиль никогда не был привязан. Но это, здесь, сейчас, на расстоянии вытянутой руки, было его море.
Он открыл глаза.
Снег на берегу переходил в лёд - белое в белое, с серыми льдистыми вкраплениями на километры вокруг. Морские волны застыли в воздухе, будто пав жертвами взгляда Горгоны, и превратились в огромные каменные глыбы, возвышающиеся на ровной белоснежной поверхности. Вода перешла в горы и горы льда, к которому можно было прикоснуться, в котором, наверное, можно было бы утонуть. «Самая холодная зима за последние двадцать пять лет», - пробормотал Эмиль. И, не глядя под ноги, пошел туда, вниз по холму. К замерзшему морю.
- Осторожно, скользко! - только и успел выкрикнуть кто-то из оставшихся двоих, будто у них ещё оставался шанс быть услышанными.
Конечно, не поскользнулся. Вообще не помнил, когда ещё так твёрдо стоял на ногах: скользил по ледяной поверхности воды, напевал себе что-то под нос. Не обращая внимания на протесты друзей, специально снял перчатки, чтобы прикоснуться пальцами к застывшим глыбам льда, некоторые из которых доходили ему до плеча. Улыбался.
- Я ещё не рассказывал вам, как Алиса с Мартином выглядят, - вдруг сказал Эмиль, когда Ирма с Алексом подошли ближе. - Алиса рыжая. Невысокая. Курносая. Не тощая, но довольно худая. Частенько собирает волосы в два «бублика» на голове, как принцесса Лея. Любит носить джинсы и куртки, любит всё зеленое. Мартин частенько шутит, что Алиса решилась с ним дружить, потому что у него, Мартина, зелёные крылья. - Он фыркнул. - А у Алисы, кстати, белые. Классика.
- А как выглядит Мартин? - просипел Алекс из-под толстого шарфа, которым минуту назад замотал лицо по самые глаза. Было очень холодно и Алексу хотелось жить.
- Он высокий, почти долговязый. Жилистый. Русый и кудрявый как баран, - Эмиль снова скользнул на пару шагов в сторону, будто танцуя. - И ещё болтливый как попугай. Такой ангел-электровеник. Вы бы подружились.
- Электрочайник! - простонала Ирма и крайне демонстративно перепрыгнула с ноги на ногу. - Электрогрелка! Нам нужно мотать отсюда в тёпло, ребёнок, иначе мы умрём, а ты останешься!
- Ещё три минуты! - взмолился Эмиль. - Включи мне песню, которую ты дала послушать в поезде, а? На полную громкость! Ту латышскую песню Праты Ветра? Я не знаю, про что она, но мне показалось, что…что про всё это…- он беспомощно взмахнул руками, - про сейчас. Включи, пожалуйста? Мне нужно послушать её здесь перед тем, как мы уйдём. Это важно!
Чертыхнувшись, Ирма не без труда вынула из кармана мобильник и несколько долгих секунд пыталась разблокировать его окоченевшими пальцами. Справилась в итоге.
Когда зазвучала музыка, Эмиль встал посреди заледеневшего пространства, широко расставил руки в стороны и закрыл глаза. По пляжу разлился звонкий, чистый голос, который постепенно заполнил собой собой всё открытое пространство: лес, лёд, берег, небо, людей. В моменты, когда этот голос пронзал его сильнее всего, Эмиль шевелил губами и пытался подпевать, хотя не понимал ни слова.
- Чудовище, - глядя на это всё, выдохнул Алекс. - От слова «чудо». Вот откуда он знает, что там поётся…
- Tu man nejautā kāpēc, Esmu tur, kur jūtos es laimīgs, - выдохнула Ирма. - «Ты не спрашивай у меня почему, Я там, где я счастлив».
- Буду рисовать картины, - перевел дальше Алекс.
- Петь песни.
- Напишу романы.
- Сгорю в пламени - всё, что желаешь.
- Только позволь в своих красках увидеть дыхание.
Эмиль медленно открыл глаза.
- Ребёнок, хватит пялиться, - прыснула Ирма и сделала вид, что передвигает свой стул так, чтобы закрыть вид на женщину, сидящую в противоположенном углу ресторана. - Это уже неприлично!
Эмиль вспыхнул, как новогодняя лампа, и угрюмо уставился в свой стакан с лимонным щербетом. Это был его последний вечер в Риге перед отлётом домой, и друзья решили сделать его запоминающимся - привели в средневековый ресторан. Каменные стены, деревянная мебель, неспешная тихая музыка, слабый свет от огней толстых восковых свечей на столиках и в нишах стен. Официанты были облачены в национальные костюмы, и меню здесь тоже соответствовало антуражу: предлагались исключительно блюда, которые якобы подавали самому Великому Магистру Ордена Тамплиеров и знаменитым королям и королевам древних времён. Впрочем, следовало признать, что еда здесь вдохновила Эмиля куда меньше, чем атмосфера. А последние полчаса - не только она.
- Губа у тебя не дура, - беззлобно ухмыльнулся в тарелку Алекс, с аппетитом доедая остатки своего лукового супа. - Это хозяйка кафе «Черная магия». Мы туда сходить уже не успеем, но можем запланировать на следующий раз.
Эмиль пробормотал себе под нос что-то условно-грубое, но в итоге не выдержал и снова украдкой взглянул на женщину, сидящую за спиной Ирмы. Внешне незнакомка казалось лишенной всех чувств, кроме надменности. Светлые волнистые волосы, сложенные в тяжелую прическу, заостренный нос, яркие тонкие губы. Узкая лента, перетягивающая лоб, придавала ей вид средневековой колдуньи или королевы - одной их тех, кому когда-то и подносили все угощения из меню. Эмиль скользнул взглядом по покатым обнаженным плечам женщины. Одета она была не по сезону, будто для съёмок в фантастическом фильме: бордовое платье в пол с круглым вырезом, длинные рукава до самых запястьев. Близоруко прищурившись, подросток насчитал на её узких пальцах целых четыре крупных перстня – по два на каждой руке. Время от времени их крупные камни ловили своими гранями отблески от огня свечи на столе и переливались разными цветами: красным, синим, сиреневым.
- Так не бывает, - невольно выдохнул подросток.
- Наоборот, - рассмеялась Ирма. Её невероятно забавляла трогательная растерянность друга. - С первого взгляда влюбиться в прекрасную незнакомку вдвое старше тебя! В последний вечер перед отъездом домой! Драма, романтизм, трагизм, всё, как мы любим!
- Причем здесь «влюбиться»?! – снова вспыхнул Эмиль. - Она просто… - юноша с выражением дикой досады повел рукой в сторону.
- Очень красивая? - простодушно подсказал Алекс.
- Очень похожа! - Эмиль сердито сверкнул глазами. Судя по всему, он был недалек от того, чтобы выхватить у друга из рук глиняную тарелку и вылить остатки лукового супа ему на голову. – Она похожа на одну хорошую знакомую Мартина и Алисы.
- Что, тоже ангел? – с сомнением уточнила Ирма, после чего сама на секундочку обернулась, чтобы бросить быстрый изучающий взгляд на хозяйку «Черной Магии». На её скромный взгляд, холеная блондинка с лицом Снежной Королевы меньше всего на свете походила на выпускницу Северного Небесного Университета.
- Нет! - рассмеялся подросток. Предположение позабавило его настолько, что он даже на секунду забыл, что сердится. – Она ведьма.
На этих словах Эмиль решился было снова глянуть Ирме через плечо и застыл, как пронзённый стрелой: незнакомка, ещё минуту назад заинтересованная только своим бокалом вина, повернула голову и посмотрела прямо на него. В её холодных, как лёд, глазах Эмилю привиделась нотка рассерженности. Неужели она услышала его последние слова? С такого расстояния?! Нет, бред.
Подросток нервно сглотнул и быстро отвернулся.
- Интересные у твоих ребят знакомые, - произнес не заметивший заминки Алекс. – И жизнь у них явно богатая и насыщенная.
- Я не хочу уезжать, - невпопад простонал Эмиль и спрятал лицо в ладонях. – Нехочунехочунехочу.
- Ребёнок, тебе шестнадцать, - утешительно произнесла Ирма. – Скоро станешь совершеннолетним и будешь мотать к нам когда захочешь, ну! - Ей и самой было немного грустно, но она знала, что у Эмиля было неприятное свойство впадать в предельно мрачные состояния, из которых он потом не выходил месяцами, и пресекать это надо было на подходе. Вот и сейчас младший друг выглядел так, будто весь его мир вот-вот должен был рухнуть, а как жить дальше, он ещё не знал.
Алекс поймал обеспокоенный взгляд жены и тут же сказал, обращаясь к замолчавшему Эмилю:
- Видишь тот колодец?
- В углу? – подросток приподнял голову, прищурился и кивнул. Ресторан располагался в подвале и в самом углу зала, как ни странно, действительно находился большой каменный колодец.
- Существует легенда, что если кинуть в него монетку и загадать желание, оно сбудется. – Алекс сделал широкое движение рукой в воздухе и жестом фокусника раскрыл прямо перед носом Эмиля сжатую в кулак ладонь. В ней лежала монетка в один евро. – Давай, дерзай.
Лицо подростка просветлело. Он кивнул, улыбнулся, взял монету, встал из-за стола и под внимательным взглядом друзей сделал несколько шагов по направлению к колодцу. Оказавшись рядом у столика незнакомки, приковавшей его внимание, парень вдруг остановился, собрал в кулак всю свою смелость, посмотрел прямо на неё (разноцветные глаза! у неё разноцветные глаза!) и выпалил:
- Вы очень красивая!
Улыбнулась? Рассердилась? Сказала что-то или промолчала? Эмилю не хватило храбрости узнать - он молниеносно прошмыгнул мимо, чуть ли не подбежал к колодцу, зажмурился и мысленно взмолился:
«Хочу сюда вернуться».
Протянул было руку, чтобы кинуть монетку, и замер, пронзённый другой, не менее важной мыслью:
«Хочу, чтобы Мартин и Алиса действительно были здесь».
Можно ли было загадывать два желания на одну монетку? Эмиль судорожно пошарил по карманам, но лишней мелочи не нашел: всё как назло осталось в кошельке, а кошелек – на столе. Конечно, можно было бы просто на секунду вернуться к друзьям, но Эмиль чувствовал, что хозяйка «Черной Магии» сейчас смотрела прямо ему в спину и не смог заставить себя сдвинуться с места. Перспектива пройти мимо неё ещё дважды казалась подростку невыносимой. Помешкавшись, он снова поднял руку, тихо сказал себе под нос: «Хочу вернуться, когда Мартин и Алиса будут здесь», - и бросил монетку в колодец.
Вода на дне тихо булькнула. Значит, неглубоко.
Он не видел, как светловолосая женщина, которая действительно наблюдала, одновременно небрежно взмахнула рукой, в точности повторяя его жест, и как крупные камни её колец вдруг вспыхнули, будто наполнились жидким огнём.
Ничего не видел ни здесь, ни вокруг, и головой понимал, что, кажется, сделал что-то ужасное, но сердце почему-то всё равно оставалось спокойно, будто на свете не было ничего более правильного, чем вложить свои последние силы в невозможное.
- Это невозможно! – Ирма ошалело смотрела в открытый багажник салатого такси, куда Эмиль только что положил свою сумку рядом с чемоданом родителей. – Ты что, приехал сюда только с ручной кладью? Зимой, в двадцатипятиградусный мороз?!
- Приехал и уезжаю, - мрачно подтверил южанин. Он старательно избегал смотреть провожающим его друзьям в глаза, чтобы скрыть, что почти плачет. – В трезвой памяти и почти здравом уме уезжаю.
- Чудовище.
Не стали прощаться долго – от этого становилось только хуже. Быстро залез на заднее сидение, помахал друзьям рукой из машины, с ужасом понял, что поднялась такая сильная метель, что их трудно было разглядеть даже на расстоянии двух метров. Когда такси тронулось, смотрел назад до тех пор, пока силуэты двух людей, самых родных людей на свете, окончательно не смешались с бескрайней стеной белой снега, затянувшей всё вокруг, от неба до земли.
Так и не заплакал.
***
- Я так не играю! – кудрявый долговязый юноша остервенело потер кулаком левый висок и громко высморкнулся в огромную салфетку. – К такому меня жизнь не готовила!
- К насморку? – презрительно фыркнула рыжая девушка напротив него. С мучительным стоном она опустила лицо на деревянную столешницу и вытянула перед собой руки. – А мигрень не хочешь?!
- Нет, спасибо, - поспешно отказался её собеседник, и ещё раз громко, почти демонстративно высморкался в салфетку. – За ногу кусал я этот выпускной экзамен! – простонал он.
- Кто же знал, что «выпускной» был от слова «выпуститься», - очень тихо, не открывая глаз, сказала девушка.
- Варвары и душегубы, - немедленно согласился парень. – Я вообще не понял, когда там появилась вода. Откуда в Университете вода?! И такие узкие стены вокруг, что крыльев не распахнёшь?! Мне только потом стало ясно, что...
- Замолчи-и, - простонала девушка.
Но он не мог молчать.
- Эвита, звезда моя! – в комнату, где друзья сидели, зашла светловолосая женщина в длинном синем платье, и поставила на стол поднос с двумя дымящимися кружками. – Как нам тебя благодарить?
- Не путайтесь у меня под ногами, - коротко ответила хозяйка кафе-бара «Чёрная магия» и протянула каждому гостю по кружке с дымящимися напитками: парню - что-то зелёное, а девушке – белое, будто из молока.
- Постараемся! - в подтверждении своих слов кудрявый тут же дважды громко чихнул.
Эвита только молча усмехнулась и без дальнейших комментариев вышла из комнаты.
Немного позже, когда оба почувствовали себя лучше, Алиса приподняла голову и сказала грустно:
- Жаль только, что Милса не поблагодарить.
- Ничего страшного! – Мартин, который перестал ежесекундно шмыгать носом, вскочил на ноги. – Когда-нибудь Милс сюда вернётся!
Юноша широко развел руки в стороны, с наслаждением потянулся и мгновение спустя на его спине с шумом распахнулись огромные, все ещё немного влажные зеленые крылья.
Ангел торжественно улыбнулся:
- Он вернётся, а мы будем здесь.
@темы: буквы
-
-
10.12.2018 в 12:46-
-
12.12.2018 в 12:37-
-
13.12.2019 в 13:14собсно,
где?
-
-
13.12.2019 в 14:02(Хотя вообще сам текст надо редактировать, это караул какой-то).
Но - да, и тебе привет от льдов и прошлого года.
-
-
13.12.2019 в 14:14