таких принцесс в старинных пьесах в конце сжигали на кострах
Как-то ночью сидишь и следишь за движущимися на экране картинками: где-то за океаном холёные люди слетаются на красный ковер за золотыми наградами, болтают, шутят и смеются. Гадаешь, кто из них победит, мысленно делаешь ставки, радуешься чему-то простому и лёгкому, довольно успешно борешься со сном, а посреди очередной остроумной реплики с экрана неожиданно теряешь равновесие, падаешь во тьму, засыпаешь
...прямо в город своей первой любви: пряничные домики, рыжие фонари, мощёные булыжником улицы, река на другом берегу. Сразу срываешься и куда-то бежишь, тебя хватают за руку, «не теряйся», воздух пахнет дождём, белым шоколадом, корицей и дождём, какое страшное, смертельное сочетание. Жадно оглядываешься по сторонам, стараешься всё запомнить, уже точно зная, что всё равно забудешь, когда проснёшься, уже и правда зная, что забудешь. Как давно я сюда не приезжала? Год? Полтора года? Ночная Рига – это рыжая кошка, которая по-прежнему готова играть и по-прежнему рада тебя видеть, всегда рада тебя видеть, даже когда приходишь к ней только во сне, за столько времени – только во сне, хотя и обещала вживую, вслух и письменно обещала, уже очень дав...
Просыпаешься, упираешься взглядом в экран - как это «Клаус» не взял награду «Лучший анимационный фильм»?! – и стоит только этой возмущенной мысли прозвучать в твоей голове, как сумеречный город в ней же немедленно растворяется, истончается, исчезает в зябком влажном тумане памяти, а там, во сне, кто-то мягко, но неизбежно выпускает своей руки твою руку.
«Не теряйся».
Во время рекламного перерыва всего на секунду закрываешь глаза, всего на мгновение, просто чтобы не смотреть на экран, и вот снова
... улицы, снова лабиринт, теперь уже желтый, не рыжий свет. Здесь совсем по-другому пахнет, и, кажется, всегда темно, даже когда тьма отступает ненадолго, пропуская вперёд белые ночи, которые немедленно захватывают всё вокруг. Здесь - никуда не бежишь, никогда не двигаешься, просто неподвижно стоишь на обочине дороги. Зачем-то только оглядываешься через плечо и видишь вывеску на стене: «Счастье». Думаешь: как я близко. Хочешь, очень хочешь развернуться, торопливо перейти широкую улицу, найти знакомую калитку, войти в крошечный двор, запрокинуть голову и быстро выхватить взглядом единственное окно, горящее ярким сиреневым светом. Очень хочешь - с криком «За вами уже выехали!» - забежать в подъезд, птицей взлететь по лестнице, добежать до нужной двери и, распахнув её, увидеть человека, того самого человека, самого дорогого человека на свете. Надеясь успеть, скороговоркой выпалить ключ-заклинание: _Марко, мой друг, птицами Вирмота, водами Авесса,
сквозь Тирра пески, летит_...
Но не успеешь - ни договорить, ни добраться.
Открыв глаза, видишь обычный белый потолок, а не вывеску «Счастье». Несколько долгих секунд сидишь и держишь эту дверь в голове распахнутой – двор, лестница, сиреневый свет, - но в конце концов сдаешься: позволяешь и двору исчезнуть, и двери закрыться, и свету погаснуть. Отпускаешь её руку из своей.
«...летит к тебе моя песнь».
«Я сегодня так напьюсь», - бормочет с экрана растеряный корейский режиссер, уже вошедший в историю, и ты вместе с сидящими в зале зрителями смёешься его словам, только чтобы позже понять, что это была последняя осмысленная сцена вечера, потому что прямо под твоими руками
уже распахивается
кроличья
нора
и, падая, ты знаешь, что на сей раз это будет
... Иствилладж, пересечение второй и второй, прямо там, где низкие здания, ажурные калитки, а над вывеской любимого кафе горит странный синий свет. Кстати, почему он синий? Разве не...
Не успеваешь додумать – в ответ на сомнение краски начинают дрожать, растекаться, сливаться в одну, идёт дождь, где-то воет сирена, и вот уже гаснет прохладный синий свет над входом в кафе, превратившись в пульсирующий тревожный красный.
Чувствуешь оцепение, даже панику: нет-нет, какого черта, красный свет был тут тогда зимой, в тот единственный раз, когда я была в этом городе зимой и когда вся моя жизнь сломалась и скомкалась прямо в этом кафе - ну хорошо, предположим, не вся жизнь и, предположим, не сломалась, вполне себе ничего такая выходит жизнь, но на два года назад я точно не хочу возвращаться, не смей возвращать меня туда, Хронос, подлец. Я не могу! Не хочу!
Вдруг понимаешь кристально ясной логикой сна: надо просто вспомнить, когда свет был синим, и тогда всё снова станет как было.
Ещё понимаешь: для этого тоже есть какой-то ключ-заклинание.
Стоишь так, силишься вспомнить, и пока ты думаешь, на улице уже успевает начаться зима. Скоро девять часов, отчаянно думаешь ты, скоро столкнусь здесь сама с собой. Почти плачешь от досады, и тогда из распахнутой двери в кафе, будто издеваясь, начинает доноситься песня, вытянутая прямо из твоей дырявой головы:
Come one, angel,
Come on, darling
Let me steal this moment from you now
- Неправильно! – с усмешкой говорит человек, появившийся в дверном проеме. Он, как призрак, выплывает из пульсирующей красной мглы. – Правильный ключ: Happy Birthday to you.
Подпрыгиваешь от восторга: точно! День рождения! Я приходила сюда в свой день рождения!
В ту же минуту тревожные краски вокруг снова начинают дрожать, дрожать и растекаться.
- Видишь, - снисходительно произносит человек в дверях, пока ты ещё слышишь. – Не такой уж я и подлец.
Теряешь голос раньше, чем находишься с ответом, но, просыпаясь, успеваешь увидеть, как злая красная дымка над его головой превращается в чистый синий свет.
...прямо в город своей первой любви: пряничные домики, рыжие фонари, мощёные булыжником улицы, река на другом берегу. Сразу срываешься и куда-то бежишь, тебя хватают за руку, «не теряйся», воздух пахнет дождём, белым шоколадом, корицей и дождём, какое страшное, смертельное сочетание. Жадно оглядываешься по сторонам, стараешься всё запомнить, уже точно зная, что всё равно забудешь, когда проснёшься, уже и правда зная, что забудешь. Как давно я сюда не приезжала? Год? Полтора года? Ночная Рига – это рыжая кошка, которая по-прежнему готова играть и по-прежнему рада тебя видеть, всегда рада тебя видеть, даже когда приходишь к ней только во сне, за столько времени – только во сне, хотя и обещала вживую, вслух и письменно обещала, уже очень дав...
Просыпаешься, упираешься взглядом в экран - как это «Клаус» не взял награду «Лучший анимационный фильм»?! – и стоит только этой возмущенной мысли прозвучать в твоей голове, как сумеречный город в ней же немедленно растворяется, истончается, исчезает в зябком влажном тумане памяти, а там, во сне, кто-то мягко, но неизбежно выпускает своей руки твою руку.
«Не теряйся».
Во время рекламного перерыва всего на секунду закрываешь глаза, всего на мгновение, просто чтобы не смотреть на экран, и вот снова
... улицы, снова лабиринт, теперь уже желтый, не рыжий свет. Здесь совсем по-другому пахнет, и, кажется, всегда темно, даже когда тьма отступает ненадолго, пропуская вперёд белые ночи, которые немедленно захватывают всё вокруг. Здесь - никуда не бежишь, никогда не двигаешься, просто неподвижно стоишь на обочине дороги. Зачем-то только оглядываешься через плечо и видишь вывеску на стене: «Счастье». Думаешь: как я близко. Хочешь, очень хочешь развернуться, торопливо перейти широкую улицу, найти знакомую калитку, войти в крошечный двор, запрокинуть голову и быстро выхватить взглядом единственное окно, горящее ярким сиреневым светом. Очень хочешь - с криком «За вами уже выехали!» - забежать в подъезд, птицей взлететь по лестнице, добежать до нужной двери и, распахнув её, увидеть человека, того самого человека, самого дорогого человека на свете. Надеясь успеть, скороговоркой выпалить ключ-заклинание: _Марко, мой друг, птицами Вирмота, водами Авесса,
сквозь Тирра пески, летит_...
Но не успеешь - ни договорить, ни добраться.
Открыв глаза, видишь обычный белый потолок, а не вывеску «Счастье». Несколько долгих секунд сидишь и держишь эту дверь в голове распахнутой – двор, лестница, сиреневый свет, - но в конце концов сдаешься: позволяешь и двору исчезнуть, и двери закрыться, и свету погаснуть. Отпускаешь её руку из своей.
«...летит к тебе моя песнь».
«Я сегодня так напьюсь», - бормочет с экрана растеряный корейский режиссер, уже вошедший в историю, и ты вместе с сидящими в зале зрителями смёешься его словам, только чтобы позже понять, что это была последняя осмысленная сцена вечера, потому что прямо под твоими руками
уже распахивается
кроличья
нора
и, падая, ты знаешь, что на сей раз это будет
... Иствилладж, пересечение второй и второй, прямо там, где низкие здания, ажурные калитки, а над вывеской любимого кафе горит странный синий свет. Кстати, почему он синий? Разве не...
Не успеваешь додумать – в ответ на сомнение краски начинают дрожать, растекаться, сливаться в одну, идёт дождь, где-то воет сирена, и вот уже гаснет прохладный синий свет над входом в кафе, превратившись в пульсирующий тревожный красный.
Чувствуешь оцепение, даже панику: нет-нет, какого черта, красный свет был тут тогда зимой, в тот единственный раз, когда я была в этом городе зимой и когда вся моя жизнь сломалась и скомкалась прямо в этом кафе - ну хорошо, предположим, не вся жизнь и, предположим, не сломалась, вполне себе ничего такая выходит жизнь, но на два года назад я точно не хочу возвращаться, не смей возвращать меня туда, Хронос, подлец. Я не могу! Не хочу!
Вдруг понимаешь кристально ясной логикой сна: надо просто вспомнить, когда свет был синим, и тогда всё снова станет как было.
Ещё понимаешь: для этого тоже есть какой-то ключ-заклинание.
Стоишь так, силишься вспомнить, и пока ты думаешь, на улице уже успевает начаться зима. Скоро девять часов, отчаянно думаешь ты, скоро столкнусь здесь сама с собой. Почти плачешь от досады, и тогда из распахнутой двери в кафе, будто издеваясь, начинает доноситься песня, вытянутая прямо из твоей дырявой головы:
Come one, angel,
Come on, darling
Let me steal this moment from you now
- Неправильно! – с усмешкой говорит человек, появившийся в дверном проеме. Он, как призрак, выплывает из пульсирующей красной мглы. – Правильный ключ: Happy Birthday to you.
Подпрыгиваешь от восторга: точно! День рождения! Я приходила сюда в свой день рождения!
В ту же минуту тревожные краски вокруг снова начинают дрожать, дрожать и растекаться.
- Видишь, - снисходительно произносит человек в дверях, пока ты ещё слышишь. – Не такой уж я и подлец.
Теряешь голос раньше, чем находишься с ответом, но, просыпаясь, успеваешь увидеть, как злая красная дымка над его головой превращается в чистый синий свет.