таких принцесс в старинных пьесах в конце сжигали на кострах
Все же.. Истина.. остается Истиной. Во что бы мы, Люди, не решили верить.
...Нетвердым шагом Каспар взошел на мост. Омерзительный привкус крови стоял во рту, руки, дрожащие от отсутствия морфия, туман. Он вцепился пальцами в поручни, поднял голову и безумными, как у раненого зверя, глазами уставился в бескрайнее черное небо, на котором не было не единого облака и не сияло ни одной звезды. Поднял руку кверху, словно желая обратить на себя внимания Того, Кто, как он надеялся, еще жив.
-- Я протестую, Ваша честь! – выкрикнул Каспар, не отрывая взгляда от неба. Яростно размахнулся и разбил о землю бутылку дешевого портвейна, которую за вечер так и не открыл. – Я протестую. – Хрипло повторил он, и, не задумываясь, шагнул вперед, наступил голыми ступнями на осколки. Дыхание Корда было тяжелым, рваным, перед глазами плыли красные круги. Луна стала алой. – Я не понимаю, почему… каждый… день… идет разбирательство этой никчемной жизни.… Почему…каждый день? – он на мгновение замолк, а затем заорал во весь голос. - Ваша честь?!!!
Но небо молчало...
-- Протест отклоняется! – сам за себя ответил колдун, странно улыбнулся и внезапно рассмеялся резким злым смехом.
– Я протестую, Ваша честь!!
– Протест отклоняется! Отклоняется!! Отклоняется!!!!! – отчаянные безумные крики неслись над рекой, раздирая тишину ночи. Из босых ступней текла кровь, а Каспар словно не замечал и не чувствовал этого. В его воображении шел Великий Суд.
-- Протест отклоняется… -- произнес он наконец, почти охрипнув. Горло ссадило. А небо все так же оставалось безмолвным. Холодное, немое, жестокое. - Каждый раз. Каждый час. День… Ты виновен и будешь повешен. – Он снова улыбнулся той самой сумасшедшей улыбкой и прошептал. – Пока не умрешь.
...Нетвердым шагом Каспар взошел на мост. Омерзительный привкус крови стоял во рту, руки, дрожащие от отсутствия морфия, туман. Он вцепился пальцами в поручни, поднял голову и безумными, как у раненого зверя, глазами уставился в бескрайнее черное небо, на котором не было не единого облака и не сияло ни одной звезды. Поднял руку кверху, словно желая обратить на себя внимания Того, Кто, как он надеялся, еще жив.
-- Я протестую, Ваша честь! – выкрикнул Каспар, не отрывая взгляда от неба. Яростно размахнулся и разбил о землю бутылку дешевого портвейна, которую за вечер так и не открыл. – Я протестую. – Хрипло повторил он, и, не задумываясь, шагнул вперед, наступил голыми ступнями на осколки. Дыхание Корда было тяжелым, рваным, перед глазами плыли красные круги. Луна стала алой. – Я не понимаю, почему… каждый… день… идет разбирательство этой никчемной жизни.… Почему…каждый день? – он на мгновение замолк, а затем заорал во весь голос. - Ваша честь?!!!
Но небо молчало...
-- Протест отклоняется! – сам за себя ответил колдун, странно улыбнулся и внезапно рассмеялся резким злым смехом.
– Я протестую, Ваша честь!!
– Протест отклоняется! Отклоняется!! Отклоняется!!!!! – отчаянные безумные крики неслись над рекой, раздирая тишину ночи. Из босых ступней текла кровь, а Каспар словно не замечал и не чувствовал этого. В его воображении шел Великий Суд.
-- Протест отклоняется… -- произнес он наконец, почти охрипнув. Горло ссадило. А небо все так же оставалось безмолвным. Холодное, немое, жестокое. - Каждый раз. Каждый час. День… Ты виновен и будешь повешен. – Он снова улыбнулся той самой сумасшедшей улыбкой и прошептал. – Пока не умрешь.